– Могли тогда события пойти по другому сценарию, так что в результате мы бы сейчас жили по-прежнему в Ленинграде?
– Если бы голосование проходило сейчас – да, очень возможно, учитывая теперешний советский ренессанс. Люди сейчас настолько зомбированы ностальгическими идеями, идеи эти настолько набрали силу, что, случись референдум сегодня, я не уверена была бы в его положительном исходе. Но тогда «да» – был единственный возможный вариант. В связи с глотком свободы, который получили наши граждане, ощущался такой невиданный гражданский подъем. Ленсовет, а его главой тогда и был Анатолий Собчак, выдвинул идею переименования. Он напомнил, что в истории города название менялось из-за росчерка пера, будь то перо императора или председателя совнаркома, но ни разу за все почти триста лет не учитывалось мнение жителей. И наконец появилась возможность спросить их самих. Впервые в Советском Союзе. Поскольку на 12 июня 1991 года были назначены выборы президента, а ленинградцы и москвичи выбирали себе еще и мэра, Анатолий Александрович предложил совместить эти выборы с референдумом.
– Мэром выбрали как раз Анатолия Собчака…
– Да, он находился тогда на пике популярности. В советские времена, как известно, существовал только один вариант карьеры: сначала – секретарь райкома, потом горкома, потом ЦК партии. Ситуация, когда главой города становился не партийный работник, а университетский преподаватель, была новой для города, но Собчак, несмотря на свои колоссальные шансы, заявил: мэром Ленинграда я быть не хочу, а вижу себя только мэром Санкт-Петербурга. Таким образом он связал всю свою дальнейшую карьеру с тем решением, которое примут горожане. А раскол в те дни был примерно 50 на 50. Чаша весов постоянно склонялась туда-сюда в зависимости от того, что было написано в этот день в коммунистических газетах. Писали, что Собчак хуже Гитлера, раз он хочет стереть имя Ленина с географической карты. Обком КПСС еще действовал, Ленин для них был иконой, и вся мощь была направлена на то, чтоб сохранить имя Ленина в названии нашего города.
– Если бы голосование проходило сейчас – да, очень возможно, учитывая теперешний советский ренессанс. Люди сейчас настолько зомбированы ностальгическими идеями, идеи эти настолько набрали силу, что, случись референдум сегодня, я не уверена была бы в его положительном исходе. Но тогда «да» – был единственный возможный вариант. В связи с глотком свободы, который получили наши граждане, ощущался такой невиданный гражданский подъем. Ленсовет, а его главой тогда и был Анатолий Собчак, выдвинул идею переименования. Он напомнил, что в истории города название менялось из-за росчерка пера, будь то перо императора или председателя совнаркома, но ни разу за все почти триста лет не учитывалось мнение жителей. И наконец появилась возможность спросить их самих. Впервые в Советском Союзе. Поскольку на 12 июня 1991 года были назначены выборы президента, а ленинградцы и москвичи выбирали себе еще и мэра, Анатолий Александрович предложил совместить эти выборы с референдумом.
– Мэром выбрали как раз Анатолия Собчака…
– Да, он находился тогда на пике популярности. В советские времена, как известно, существовал только один вариант карьеры: сначала – секретарь райкома, потом горкома, потом ЦК партии. Ситуация, когда главой города становился не партийный работник, а университетский преподаватель, была новой для города, но Собчак, несмотря на свои колоссальные шансы, заявил: мэром Ленинграда я быть не хочу, а вижу себя только мэром Санкт-Петербурга. Таким образом он связал всю свою дальнейшую карьеру с тем решением, которое примут горожане. А раскол в те дни был примерно 50 на 50. Чаша весов постоянно склонялась туда-сюда в зависимости от того, что было написано в этот день в коммунистических газетах. Писали, что Собчак хуже Гитлера, раз он хочет стереть имя Ленина с географической карты. Обком КПСС еще действовал, Ленин для них был иконой, и вся мощь была направлена на то, чтоб сохранить имя Ленина в названии нашего города.
ЛЮДМИЛА НАРУСОВА:
«Тогда «да» – был единственный возможный вариант»
– Могли тогда события пойти по другому сценарию, так что в результате мы бы сейчас жили по-прежнему в Ленинграде?
– Если бы голосование проходило сейчас – да, очень возможно, учитывая теперешний советский ренессанс. Люди сейчас настолько зомбированы ностальгическими идеями, идеи эти настолько набрали силу, что, случись референдум сегодня, я не уверена была бы в его положительном исходе. Но тогда «да» – был единственный возможный вариант. В связи с глотком свободы, который получили наши граждане, ощущался такой невиданный гражданский подъем. Ленсовет, а его главой тогда и был Анатолий Собчак, выдвинул идею переименования. Он напомнил, что в истории города название менялось из-за росчерка пера, будь то перо императора или председателя совнаркома, но ни разу за все почти триста лет не учитывалось мнение жителей. И наконец появилась возможность спросить их самих. Впервые в Советском Союзе. Поскольку на 12 июня 1991 года были назначены выборы президента, а ленинградцы и москвичи выбирали себе еще и мэра, Анатолий Александрович предложил совместить эти выборы с референдумом.
– Мэром выбрали как раз Анатолия Собчака…
– Да, он находился тогда на пике популярности. В советские времена, как известно, существовал только один вариант карьеры: сначала – секретарь райкома, потом горкома, потом ЦК партии. Ситуация, когда главой города становился не партийный работник, а университетский преподаватель, была новой для города, но Собчак, несмотря на свои колоссальные шансы, заявил: мэром Ленинграда я быть не хочу, а вижу себя только мэром Санкт-Петербурга. Таким образом он связал всю свою дальнейшую карьеру с тем решением, которое примут горожане. А раскол в те дни был примерно 50 на 50. Чаша весов постоянно склонялась туда-сюда в зависимости от того, что было написано в этот день в коммунистических газетах. Писали, что Собчак хуже Гитлера, раз он хочет стереть имя Ленина с географической карты. Обком КПСС еще действовал, Ленин для них был иконой, и вся мощь была направлена на то, чтоб сохранить имя Ленина в названии нашего города.
– Если бы голосование проходило сейчас – да, очень возможно, учитывая теперешний советский ренессанс. Люди сейчас настолько зомбированы ностальгическими идеями, идеи эти настолько набрали силу, что, случись референдум сегодня, я не уверена была бы в его положительном исходе. Но тогда «да» – был единственный возможный вариант. В связи с глотком свободы, который получили наши граждане, ощущался такой невиданный гражданский подъем. Ленсовет, а его главой тогда и был Анатолий Собчак, выдвинул идею переименования. Он напомнил, что в истории города название менялось из-за росчерка пера, будь то перо императора или председателя совнаркома, но ни разу за все почти триста лет не учитывалось мнение жителей. И наконец появилась возможность спросить их самих. Впервые в Советском Союзе. Поскольку на 12 июня 1991 года были назначены выборы президента, а ленинградцы и москвичи выбирали себе еще и мэра, Анатолий Александрович предложил совместить эти выборы с референдумом.
– Мэром выбрали как раз Анатолия Собчака…
– Да, он находился тогда на пике популярности. В советские времена, как известно, существовал только один вариант карьеры: сначала – секретарь райкома, потом горкома, потом ЦК партии. Ситуация, когда главой города становился не партийный работник, а университетский преподаватель, была новой для города, но Собчак, несмотря на свои колоссальные шансы, заявил: мэром Ленинграда я быть не хочу, а вижу себя только мэром Санкт-Петербурга. Таким образом он связал всю свою дальнейшую карьеру с тем решением, которое примут горожане. А раскол в те дни был примерно 50 на 50. Чаша весов постоянно склонялась туда-сюда в зависимости от того, что было написано в этот день в коммунистических газетах. Писали, что Собчак хуже Гитлера, раз он хочет стереть имя Ленина с географической карты. Обком КПСС еще действовал, Ленин для них был иконой, и вся мощь была направлена на то, чтоб сохранить имя Ленина в названии нашего города.
ЛЮДМИЛА НАРУСОВА:
«Тогда «да» – был единственный возможный вариант»
ФОТО: из фонда Анатолия Собчака
У Собчака благодаря его личным контактам имелась мощная поддержка в лице патриарха Алексия II, еще с тех времен, когда он был митрополитом Ленинградским и Ладожским. Я прекрасно помню, как он выступал в соборах и говорил: имя человека должно быть таким, с каким его крестили. И города тоже. Он возник с именем Петербург, это город Святого Петра, а вовсе не город императора Петра Великого, как думают многие и как без устали говорили коммунисты. Патриарх рассказывал, что отречение от имени своего и покровителя – это тяжкий грех и, может быть, величайшее испытание для города – блокада Ленинграда – тоже связана с отречением от первородного имени.
У Собчака благодаря его личным контактам имелась мощная поддержка в лице патриарха Алексия II, еще с тех времен, когда он был митрополитом Ленинградским и Ладожским. Я прекрасно помню, как он выступал в соборах и говорил: имя человека должно быть таким, с каким его крестили. И города тоже. Он возник с именем Петербург, это город Святого Петра, а вовсе не город императора Петра Великого, как думают многие и как без устали говорили коммунисты. Патриарх рассказывал, что отречение от имени своего и покровителя – это тяжкий грех и, может быть, величайшее испытание для города – блокада Ленинграда – тоже связана с отречением от первородного имени.
– Вы тоже участвовали в кампании за переименование?
– Я читала в университете курс истории города, потом вместе со своим коллегой Александром Марголисом написала статью, в которой привела пример, который на многих подействовал. Представьте: середина блокады, зима 1942-1943 годов. Истощенные жители города, у которых уже почти не осталось надежды, но остался великий дух, вдруг обратились с инициативой вернуть исторические названия Невскому проспекту, который был проспектом 25-го Октября, Марсову полю, бывшей площади Жертв Революции, и Дворцовой площади, которая была тогда площадью Урицкого. Никто не хотел это публиковать, взяла только газета «Вечерний Ленинград». Заголовок был – Великий город под именем клички. Я обращала внимание, что пролетарский вождь носил фамилию Ульянов, а Ленин, по сути, – это была кличка.
– Наверное, такое резкое заявление не всем понравилось.
– Да, под нашими окнами на Мойке возник круглосуточный пикет старых большевиков: они играли на гармошке «Вихри враждебные», потом, разогревшись напитками, переходили на малоприличные частушки. В газетах писали, что Собчак хочет предать забвению блокаду Ленинграда, хотя именно он добился, чтобы блокадников приравняли к участникам войны. И сейчас еще: когда самолет садится в Пулково, пилот объявляет: «Самолет совершил посадку в Санкт-Петербурге, городе-герое Ленинграде». Смена названий никогда не означала уничтожения памяти: все помнят героическую оборону Порт-Артура, хотя никто не сможет показать его на карте.
– Я читала в университете курс истории города, потом вместе со своим коллегой Александром Марголисом написала статью, в которой привела пример, который на многих подействовал. Представьте: середина блокады, зима 1942-1943 годов. Истощенные жители города, у которых уже почти не осталось надежды, но остался великий дух, вдруг обратились с инициативой вернуть исторические названия Невскому проспекту, который был проспектом 25-го Октября, Марсову полю, бывшей площади Жертв Революции, и Дворцовой площади, которая была тогда площадью Урицкого. Никто не хотел это публиковать, взяла только газета «Вечерний Ленинград». Заголовок был – Великий город под именем клички. Я обращала внимание, что пролетарский вождь носил фамилию Ульянов, а Ленин, по сути, – это была кличка.
– Наверное, такое резкое заявление не всем понравилось.
– Да, под нашими окнами на Мойке возник круглосуточный пикет старых большевиков: они играли на гармошке «Вихри враждебные», потом, разогревшись напитками, переходили на малоприличные частушки. В газетах писали, что Собчак хочет предать забвению блокаду Ленинграда, хотя именно он добился, чтобы блокадников приравняли к участникам войны. И сейчас еще: когда самолет садится в Пулково, пилот объявляет: «Самолет совершил посадку в Санкт-Петербурге, городе-герое Ленинграде». Смена названий никогда не означала уничтожения памяти: все помнят героическую оборону Порт-Артура, хотя никто не сможет показать его на карте.
– Вы тоже участвовали в кампании за переименование?
– Я читала в университете курс истории города, потом вместе со своим коллегой Александром Марголисом написала статью, в которой привела пример, который на многих подействовал. Представьте: середина блокады, зима 1942-1943 годов. Истощенные жители города, у которых уже почти не осталось надежды, но остался великий дух, вдруг обратились с инициативой вернуть исторические названия Невскому проспекту, который был проспектом 25-го Октября, Марсову полю, бывшей площади Жертв Революции, и Дворцовой площади, которая была тогда площадью Урицкого. Никто не хотел это публиковать, взяла только газета «Вечерний Ленинград». Заголовок был – Великий город под именем клички. Я обращала внимание, что пролетарский вождь носил фамилию Ульянов, а Ленин, по сути, – это была кличка.
– Наверное, такое резкое заявление не всем понравилось.
– Да, под нашими окнами на Мойке возник круглосуточный пикет старых большевиков: они играли на гармошке «Вихри враждебные», потом, разогревшись напитками, переходили на малоприличные частушки. В газетах писали, что Собчак хочет предать забвению блокаду Ленинграда, хотя именно он добился, чтобы блокадников приравняли к участникам войны. И сейчас еще: когда самолет садится в Пулково, пилот объявляет: «Самолет совершил посадку в Санкт-Петербурге, городе-герое Ленинграде». Смена названий никогда не означала уничтожения памяти: все помнят героическую оборону Порт-Артура, хотя никто не сможет показать его на карте.
– Я читала в университете курс истории города, потом вместе со своим коллегой Александром Марголисом написала статью, в которой привела пример, который на многих подействовал. Представьте: середина блокады, зима 1942-1943 годов. Истощенные жители города, у которых уже почти не осталось надежды, но остался великий дух, вдруг обратились с инициативой вернуть исторические названия Невскому проспекту, который был проспектом 25-го Октября, Марсову полю, бывшей площади Жертв Революции, и Дворцовой площади, которая была тогда площадью Урицкого. Никто не хотел это публиковать, взяла только газета «Вечерний Ленинград». Заголовок был – Великий город под именем клички. Я обращала внимание, что пролетарский вождь носил фамилию Ульянов, а Ленин, по сути, – это была кличка.
– Наверное, такое резкое заявление не всем понравилось.
– Да, под нашими окнами на Мойке возник круглосуточный пикет старых большевиков: они играли на гармошке «Вихри враждебные», потом, разогревшись напитками, переходили на малоприличные частушки. В газетах писали, что Собчак хочет предать забвению блокаду Ленинграда, хотя именно он добился, чтобы блокадников приравняли к участникам войны. И сейчас еще: когда самолет садится в Пулково, пилот объявляет: «Самолет совершил посадку в Санкт-Петербурге, городе-герое Ленинграде». Смена названий никогда не означала уничтожения памяти: все помнят героическую оборону Порт-Артура, хотя никто не сможет показать его на карте.
ФИЛЬМ «ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ЛЕНИНГРАДА В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
ФИЛЬМ «ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ЛЕНИНГРАДА В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ